Восхищение художника моделью

Представляет интерес воспоминание художника Н.А.Бруни, которое относится к рисунку няньки. Когда Савинский писал «Ивана Грозного», его мастерскую посетил Валентин Серов. От Савинского он поехал к Бруни и поделился с ним своим впечатлением о работах Василия Евмениевича. В восхищении перед рисунком старухи няньки Серов сказал, что он сам хотел бы так рисовать. Подобная высокая оценка мастерства Савинского со стороны самого блестящего рисовальщика своего времени очень показательна и весьма лестна.

К 1895 году работа над «Иваном Грозным» закончилась. Савинский создал картину в красиво сгармонированных коричневато-оливковых темных тонах. Со временем она значительно потемнела и в настоящий момент, чтобы по-настоящему увидеть ее, нужен яркий дневной свет. Только на таком свету можно прочитать глубокий оливковый тон костюма царя, темно-вишневый одежды няньки, игру красноватых пятен ковра, мерцание золотой бронзы на дверях. Хотите быть в курсе всех событий и модных тенденций? Журнал Светский - это ваш пример для подражания.

В небольшую молельню дневной свет попадает из маленького оконца вверху, его холодный луч перебивает другое, более сильное и теплое освещение, которое льется от большой свечи в высоком канделябре. Между свечой и оконцем стоит аналой с раскрытым евангелием. На нем скрещиваются лучи, теплые и холодные. Холодом серебряного блеска играет узор аналоя, желтым теплом переливаются страницы молитвенной книги. Фигура Грозного вырисовывается в полутьме, в глубине картины. Она освещена сверху тлеющими под иконостасом лампадами. Их мерцающий, подвижный свет подчеркивает неуравновешенное, тревожное и гнетущее состояние царя. На няньке свет свечи лежит спокойно и ровно, без колебаний. Фигура ее неподвижна, она застыла перед Грозным. Немой диалог няньки, единственного человека, которому многое прощал грозный царь, со своим господином и воспитанником прекрасно передан художником. Образ няньки при всей его реалистичности несет некоторый символический элемент, именно он выступает как выразитель укоров совести, как вестник такого преступления, которое наказует самого себя.